Татьяна Янковская. К 75-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ ПОЭТЕССЫ БЕЛЛЫ АХМАДУЛИНОЙ
Мы с мужем были на выступлении Беллы Ахмадулиной в Вильямс колледже в Массачусетсе в ноябре 1990 года. До этого вечера ее поэтический стиль казался мне архаичным и несколько искусственным, как будто после Державина не было Пушкина. Но слушая то, что она говорила и читала в тот вечер, я поняла, что ее манера совершенно органична и естественна для нее, говорить и писать иначе она не умеет. Ахмадулина написала нам с мужем на своем сборнике «с пожеланием радости и благоденствия». А позже я прочла в записи ее выступления, посвященного Высоцкому: «Чего бы мы могли пожелать поэту? Нешто когда-нибудь поэт может обитать в благоденствии? Нет». Она щедро пожелала нам того, что недоступно ей самой – по определению, потому что она была Поэтом.
——–
…эпизод из статьи 1991 г. «Салют Шостаковичу» Ниже небольшой отрывок, частью которого является этот эпизод.
…На следующий день, в пятницу 24-го, зал заполнен до отказа: выступает Евгений Евтушенко. До начала его концерта пианистка Аделина Кривошеина, недавняя иммигрантка, исполнила 24 прелюдии (1932-33) и 6 прелюдий и фуг Шостаковича. Наконец, от лица Писательского института при университете в Олбани Том Смит представляет Евтушенко как «легендарного поэта международного класса». Х. Робинсон вспоминает, как в свои молодые годы, будучи аспирантом, он впервые пытался попасть на выступление Евтушенко в зале Чайковского в Москве. Билетов было не достать, и он в суматохе подсунул билетерше сложенную бумажку вместo билета.
Евтушенко вышел со своим переводчиком и другом Альбертом Тоддом, профессором русского языка Квинс колледжа в Нью-Йорке. Вначале Тодд читал перевод, потом сам поэт – по-русски. Два стихотворения Евтушенко прочел на своем «сибирском английском», как он выразился (поэт сам перевел некоторые свои стихи). Он читал «Бабий Яр», «Елабужский гвоздь», сцену казни Стеньки Разина из одноименной поэмы и другое. Исполнение стихов Евтушенко похоже на классические описания игры дореволюционных провинциальных театральных актеров, но с использованием технических достижений ХХ века. Стихотворение «Карликовые березы» он исполнял, низко приседая перед опущенным микрофоном. «Стихи о городе Нет и городе Да» читал, прохаживаясь вдоль сцены, насколько позволяла длина микрофонного провода, то выкрикивая, то протяжно выпевая в лицо зрителям «да, да, да» и «нет, нет, нет» и перекидывал микрофон из руки в руку за спиной… Совершенно очевидно, он получал от этого удовольствие, как, впрочем, и большинство публики.
Американцы мгновенно окрестили манеру Евтушенко «pyсскoe чтение стихов». Как писал Р. Эмери в местной газете, «это не простo чтение, не декламация, даже не театрализованное чтение. Русское чтение… очень личное, с элементами театра, песни, политизирования и даже стэнд-ап комеди». Я слышала, как одна женщина сказала после концерта: «Наши поэты так не читают стихи. Это не просто слова, это совсем другое!» Но ведь поэзия – это и есть слова! Магия слов.
…И я вспоминаю выступление Беллы Ахмадулиной в Вильямс колледже неподалеку отсюда в ноябре 1990 года. Там не было толпы, и это не было похоже ни на что другое, кроме как на чтение стихов русским поэтом, может быть, вместе с Бродским, самым значительным из пишущих сегодня. Ахмадулина написала нам с мужем на своем сборнике «с пожеланием радости и благоденствия». А позже я прочла в записи ее выступления, посвященного Высоцкому: «Чего бы мы могли пожелать поэту? Нешто когда-нибудь поэт может обитать в благоденствии? Нет». Она щедро пожелала нам того, что недоступно ей самой – по определению.
Другое дело Евтушенко. В своем давнем, любимом мною стихотворении «Вальс на палубе» он писал:
Я тоже, тоже человек,
и мне
надо
Что надо всем.
Быть одному
мне
мало.
В общем-то, там речь совсем о другом, и как раз в тот момент поэт не идет танцевать ни с Надей, ни с Мартой из буфета, потому что думает о далекой Белле, оставшейся в Москве. Но он раскрывается в этих строчках, как во всем, что он говорит и пишет. Он «тоже человек» и, как всем, ему хочется радости и благоденствия. И потери при этом выборе неизбежны – если выигрывает человек, то поэт теряет, и наоборот…
Опубликовано в сокращении в газете «Новое русское слово» 11 февраля 1992 г.